theoryandpractice.ru
Автор Татьяна Сохарева
19 апреля 2013
Художник мультипликационного кино и книжный иллюстратор Сергей Алимов, нарисовавший циркового льва Бонифация из мультфильма Хитрука, рассказал «Теориям и практикам» о взаимодействии иллюстрации и текста в книге, компьютерной графике и персонажах Гоголя.
«Талантливая молодежь не может пробиться в издательства»
Сегодня я наблюдаю довольно печальную картину, потому что на рынок проходит слишком много низкопробной продукции и слишком мало хороших с эстетической точки зрения, по-настоящему нужных книг. Еще в девяностые годы было принято серьезнее относиться к качеству книги в целом, и поэтому уровень иллюстрирования был выше. Сейчас все это отдается на откуп издательству, которые выпускают огромное количество макулатуры с очень дурными иллюстрациями. Особенно в детских книгах! Дети сызмальства не видят красоту и не знают таких художников, как, например, Конашевич, Юрий Васнецов, Курдов. Я уже не вспоминаю о Серебряном веке, когда книги иллюстрировали Мстислав Добужинский, Александр Бенуа, Константин Сомов и другие великие мастера. В некоторых изданиях эти традиции сохраняются, но новых имен все равно нет. Талантливая молодежь не может пробиться в издательства. Сегодня быть книжным графиком очень тяжело, потому что издательства выпускают книги маленькими тиражами и платят за иллюстрации соответственно.
Раньше я работал в издательстве «Художественная литература», которое выпускало очень качественные книги. Сейчас эта культура печати возрождается в таких издательствах, как, например, «Вита Нова», с которым я тоже сотрудничаю. Они относятся к книге как к произведению искусства, а не как к прикладной вещи, которую можно прочитать и выбросить. Ведь книга изначально была произведением искусства. Существует целая культура книжного оформления, с точки зрения которой важна не только иллюстрация, но и макет, и шрифт. Мы можем проследить эту культуру начиная с первопечатника Гутенберга. Прекрасные рукописные книги существовали испокон веков.
«Иногда иллюстрация и текст создают контрапункт»
Существует много вариантов взаимодействия иллюстрации и текста. Иллюстратор может опираться в своей работе только лишь на основную идею произведения или читать его буквально. Иногда иллюстрация и текст создают контрапункт. Но, конечно же, иллюстрация, будучи самостоятельным произведением искусства, должна обогащать литературный текст и сливаться с ним воедино. Я вспоминаю замечательную историю, связанную с иллюстрациями к книге Ромена Роллана «Кола Брюньон», сделанными советским графиком Евгением Кибриком. Тогда иллюстрированное переиздание книги вышло с предисловием Ромена Роллана, в котором он писал, что и не подозревал, как художественный образ, созданный Кибриком, обогатил его персонажей. Но, разумеется, вам никто не запрещает быть большим оригиналом и совершенно не принимать во внимание творчество, например, Гоголя в работе над иллюстрациями к его произведению.
Долгое время я работал в детских журналах «Веселые картинки» и «Колобок» и делал разворотные иллюстрации к каждому номеру. Дети с малолетства должны читать хорошую литературу и видеть хорошие картинки. Например, номер «Колобка» мог начинаться стихами Чуковского, а заканчиваться Гофманом, сказками Андерсена или братьев Гримм. Я до сих пор вспоминаю такие книги, как «Хозяйка медной горы» Бажова, которую иллюстрировал замечательный ленинградский художник Юрий Васнецов, «Тупейный художник» Лескова и Гофман с иллюстрациями Добужинского. Насколько я понимаю свое собственное детство, это очень важно.
«Кто такой скупщик мертвых душ? Дьявол!»
Сейчас издательство «Вита Нова» выпускает «Мертвые души» Гоголя с моими иллюстрациями. Изображения, которые я делал еще в семидесятые годы, мне показались недостаточно выразительными. В них не было точного проникновения в гоголевских персонажей. Поэтому я увеличил иллюстрации в два раза и перевел их в технику шелкографии. Как и литография, это тиражная печать. Но в литографии мне не хватало остроты и глубины изображения. Поэтому я сделал сорок листов именно в технике шелкографии.
Мне кажется, я сумел дать еще одно прочтение персонажей Гоголя. Например, Чичиков — образ очень сложный. Кто такой скупщик мертвых душ? Дьявол! Не случайно Мережковский назвал свою книгу о Гоголе «Гоголь и черт». Но, с другой стороны, так как Гоголь был глубоко верующим человеком, он считал, что и для Чичикова не все потеряно. В «Мертвых душах» есть небольшие отступления, в которых Чичиков мечтает завести семью и хорошее хозяйство. Прекрасный хозяин Костанжогло во втором томе вызывает у него слезы умиления. Но момент проходит, и снова червь наживы и лихоимства берет верх над Павлом Ивановичем. Начинается история с поддельным завещанием. Но рядом всегда оказывается откупщик Муразов, в котором Гоголь воплощает образ настоящего деятеля, созидателя и при этом христианина. Он, как проповедник, взывает к душе Чичикова. Но, увы, вся та чертовщина, которая в ней есть, никуда не уходит.
Поэтому свой последний рисунок в книге я делаю так: застава, на ней сидит караульный. Спит (это же все-таки Россия). И вдали виднеется чичиковская кибитка, которая продолжает свой путь по России. В тексте этой кибитки нет.
«Рисунок — это биение вашего сердца»
Однажды я иллюстрировал одну финскую экономическую книгу, автор которой просил использовать образы, взятые из русской литературы. Там Чичиков предстает у меня как один из олигархов, который, с одной стороны, является двигателем экономики, а с другой, символизирует не самую честную деятельность. Я использовал там также образ Остапа Бендера из романов Ильфа и Петрова. Он символизирует мошенников и жуликов, которые гнездятся в любом экономическом проекте.
Но я не склонен к тому модерну, который мы видим в современном Большом театре, например, когда персонажами «Золотого петушка» оказываются генералы КГБ. Во всем должна быть мера, иначе все заканчивается такими низкопробными и вульгарными попытками модернизировать классику.
Даже компьютерную графику я воспринимаю исключительно как вспомогательное средство. В кино и мультипликации благодаря компьютерной графике исчезла часть рутинной, черной работы, например. Но я все же ретроград и не могу сказать, что хотел бы заниматься компьютерным иллюстрированием. Компьютерной графике присуща некая механистичность. В ней не чувствуется непосредственное дыхание художника. Ведь рисунок — это биение вашего сердца, которое отдается в пальцах во время работы. Если вы создаете образ и чувствуете, что вас охватывает волнение, это передастся бумаге. Многие скажут: «Да на компьютере тоже можно так сделать!» Нельзя.
«Кино и мультипликация всегда представлялись мне ожившей графикой»
Конечно, талантливый человек может стать иллюстратором и без специального образования. Но для того, чтобы делать иллюстрации, нужно не только уметь рисовать, но и знать анатомию, понимать, с каким материалом ты работаешь (офорт это или гравюра, например), знать материальную культуру, особенно скульптуру и архитектуру. Если иллюстрируешь Достоевского, необходимо знать Петербург, понять и полюбить его особенности. Этому всему нужно учиться. Хорошие книжные графики выходят сегодня из Полиграфического института, из ВГИКа и Суриковского института.
Так как моя мама и брат занимались иллюстрацией, я тоже с детства готовился пойти в Полиграфический институт, но в последний момент был соблазнен предложением поступить во ВГИК. Кино и особенно мультипликация всегда представлялись мне ожившей графикой, поэтому в моем решении не было никаких противоречий. Уже будучи студентом, я начал работать в журналах и постепенно узнавать азы профессии иллюстратора. После был период, когда я начал иллюстрировать классику: Салтыкова-Щедрина, Гоголя и Булгакова. Благодаря моему кинематографическому опыту я научился последовательности в иллюстрировании, осмыслению композиции и более острому монтажу изображений. Даже сейчас я продолжаю делать кино и заниматься иллюстрацией.
