ХиП № 19, ноябрь 2013
Источник
Мастера книжного искусства — Сергей Александрович Алимов
Родился 25 апреля 1938 года в Москве. Учился в Московской средней художественной школе, в 1963 году закончил художественно-постановочный факультет ВГИКа. Стажировался на студии «Загреб-фильм». В начале 60-х работал на киностудии «Союзмульфильм» художником-постановщиком, сотрудничал с Ф. Хитруком, В. Караваемым. Автор иллюстраций более чем к 100 книгам, среди которых такие выдающиеся работы, как «Мёртвые души», «Нос» Гоголя, «История одного города», «Господа Головлёвы» Салтыкова-Щедрина, «Мастер и Маргарита» Булгакова, «Крошка Цахес» Гофмана, «Мэри Поппинс» П. Трэверс, «Приключения барона Мюнхгаузена» Распе, оригиналы этих иллюстраций находятся в музее Мюнхгаузена, в немецком городе Боденверден. Народный художник РФ, действительный член Академии художеств, член Российской академии кинематографических искусств, лауреат Государственной премии, профессор ВГИКа, главный художник Государственного академического центрального театра кукол им. С.В. Образцова.
Лидия Кудрявцева: А они летают!
Этот год для художника был подлинно юбилейным. Он начался сразу: в январе–феврале в Мульмедиа Арт, руководимом О. Свибловой, прошла выставка «Волшебство анимации» с эскизами анимационных работ Алимова и его учеников. В марте на грандиозной Международной книжной ярмарке в Болонье иллюстрации Алимова стали «гвоздём» нашей экспозиции. А 25 апреля, в день его семидесятипятилетия, на месяц открылась выставка в «Театральной галерее на Малой Ордынке» при доме А.Н. Островского. Сорок новых иллюстраций к «Мёртвым душам» Гоголя украшали стены залов, сотрудники «Вита Нова» во главе с его директором А. Захаренковым, как горячие пирожки, доставили ночным поездом из Петербурга приуроченное к этому дню издание «Мертвых душ» с работами мастера и отдельные отпечатки оригиналов в технике шелкографии в большой папке. Выставка имела продолжение: в мае – в Галерее Вересов, а в октябре – в «Доме Поленова» в Абрамцевском заповеднике. В промежутках между этими незаурядными событиями в ЦДХ в июле показывались иллюстрации Алимова к детским книгам в рамках Московского художественного салона; целое лето в кукольном театре С. Образцова, где он главный художник, зрители могли видеть его эскизы декораций и сценические куклы из спектаклей, им оформленных. А осенью Сергей Александрович был удостоен самого большого признания: жюри конкурса «Образ книги» вручило ему благодарственный диплом «За особый вклад в искусство книжной иллюстрации, верность эстетическим принципам».
И наконец – очень скоро на брандмауэрах столичных домов у скверов, детских площадок появятся знаменитые герои Алимова, увеличенные во множество раз. Они выдержат такое увеличение, и дети будут видеть не гламурных уродов, а весёлых, смешных и замечательно добрых Мэри Поппинс, льва Бонифация и прочий алимовский бестиарий. Недаром наш художник осенён роскошными международными премиями, одни названия их чего стоят: «Бронзовый лев», Венеция, «Золотые ворота», СанФранциско, «Золотой Пеликан», Мамайи, Румыния, а ещё золотые и серебряные медали, престижные дипломы, не говоря уже об отечественных званиях и наградах.
Ну можно ли после всех этих перечислений не воскликнуть, пусть и банальное: сказочный путь! Тем более, что он по сути творчества – сказочный. В самом широком понимании Алимов – художник сказки. Особой сказки. Гротеск, фантазийность, гиперболизм образов, присущая им монументальность в его рисунках «вынимают», подчёркивают многозначительность сказочности и у Гоголя, и у Салтыкова-Щедрина, и у Булгакова, и у Хармса.
Ту сказочность, которая обостряет земной сюжет и делает реальных героев символами на все времена.
Незабываемое впечатление оставляют две фигуры. Мощно вылепленные, подчёркнуто чёрные, мрачные силуэты – мужской и кота, спиной над городом. В них столько инфернальной силы, что охватывает тревога: художник обобщает булгаковскую тему беды – да, это дьявольские завоеватели из «Мастера и Маргариты». А достаточно посмотреть на другую выразительнейшую спину, чтобы немедленно узнать в ней Собакевича. Осанка, объём фигуры, её лепка, положение рук – и готов гоголевский символ тупости и невежества. В монументальной неподвижности алимовские герои кажутся особенно убедительными. Но и в динамике они несут обобщающие смыслы. Сами их движения словно сообщают нам парадоксальность их существования на земле. Может быть, поэтому они чутьчуть к ней прикасаются своими безвольными ножонками. Почти на носочках, в узких штиблетах, словно уменьшенных в размерах, перебегает площадь герой гоголевского «Носа». И художник из «Портрета» нервно, тоже на носочках несётся по площади, будто и невесомый. Персонажи из «Истории одного города» в неистовом танце точно зависли в немыслимых позах над землёй. А уж как умопомрачительно подпрыгивают гофмановские герои «Крошки Цахеса» со всей их характерностью, это надо разглядывать… Много других остро гротесковых, порой ядовитых деталей находит Алимов, чтобы во всей красоте представить сказочность сатиры великих классиков.
Его иллюстрации настолько выразительны, так заметны на выставках, что один ретивый зритель однажды похитил работу из «Носа» на Франкфуртской книжной ярмарке, а наш издатель, оглядывая обширнейшую экспозицию иллюстраций московских художников на Кузнецком мосту, на вопрос, чему он отдаёт предпочтение, воскликнул: «Это “Чичиков у Коробочки” Сергея Алимова!». И пояснил: «Великая классика нашла верное воплощение». И попал в точку. Кредо самого художника: «Понимать автора, но при этом сохранить своё лицо».
Таков Алимов и в детской книге.
Но тут он усмиряет гротесковость. Он, конечно, предстаёт художником острым, юмор его даже заметнее, но сатиричность смягчена – Сергей Александрович чтит детскую книгу и её читателей.
Он любит её, естественно, с детства. Он вырос в творческой интеллигентной семье. Детские книги в их доме были с иллюстрациями лучших художников, он называет их – Конашевич, Билибин, Малаховский… Отец Александр Сергеевич, известный архитектор, прочёл в слух ему, четырёхлетнему, самую фантастическую и мистическую повесть Гоголя «Вий». Мама, художница детских книг и учебников для младших школьников Наталия Яковлевна Гембицкая читала своим мальчикам – Сергею и Борису, тоже ставшему известным художником книги, любимого Андерсена в холодную военную зиму. Когда она работала, сын гденибудь подле на полу рисовал на больших листах «по воображению».
Про дедушку он рассказывает с неменьшим удовольствием. Влияние его очевидно. Сергей Семёнович Алимов закончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества, стал живописцем, но вскоре предпочёл сельскую жизнь, чтобы заниматься хозяйством и прокормить большую семью. Недаром все его шестеро сыновей оказались талантливыми специалистами. Но и о художестве не забывал, писал портреты близких, расписал сельскую церковь. По воспоминаниям внука, у дедушки были золотые руки и мудрая голова, свободно мыслящая. Он приучил мальчика к труду и увлёк чтением русской и западной классики – в доме была отличная библиотека. Сергей Александрович, поступая во ВГИК, показывал иллюстрации к Ремарку – «На Западном фронте без перемен».
А когда двадцатичетырёхлетним стал работать на студии «Союзмультфильм», после нашумевшей бесстрашной – и по новой форме и по резко критическому содержанию – «Истории одного преступления», сделал два очаровательных детских фильма «Топтыжка» и «Каникулы Бонифация», сменив ставшими уже невозможными штампы диснеевских открытий на своё понимание художественности в современной мультипликации. Это снова был смелый шаг свободного человека. Он был оценён должным образом на всех мировых киноконкурсах (см. награды). Всё было восхитительно ново, как и сам придуманный лев Бонифаций из замечательной сказки чешского писателя Мацуорика. Но у того был лев. У Алимова – человек в образе льва. Бонифаций покорил и покоряет детей не только обликом, дивной гривой, милой повадкой, но, и Алимов в этом убеждён, своей самопожертвенностью. Едет из цирка в отпуск, отдыхать, а все дни развлекает в Африке чернокожих детишек. «Бонифаций – это человеческий характер, – комментирует художник, – он живёт для других. Это христианская идея». И помолчав: «Нельзя растить детей на идеологии Скруджа».
Это была его первая детская книга. «Ожившая книга», назвала мультфильм М. Чегодаева. «Каникулы Бонифация» с рисунками Алимова давно издаются как книжкакартинка. А сам Бонифаций возьмёт да и мелькнёт в его других книгах как знак, как дорогой образ. Алимов в детскую мультипликацию ввёл художественные традиции детской книги: художественность, лучезарную доброту, юмор, свой особенный, алимовский юмор, с остринкой в самом рисунке.
Недаром, как только появился в начале 70х детский журнал «Колобок», его туда немедленно зазвали, он уже рисовал для «Весёлых картинок», – в журнале хотели нового рисования для детей, более броского, яркого, острого. Потом, в начале 90х, стала выходить замечательная «Детская романгазета». Разыскивалась классика, забытая детская литература. Печатали Зощенко, Сашу Чёрного, Хармса, Аверченко и других талантливых, склонных к юмору писателей. Алимов вновь оказался востребованным. Его рисунки на обложках всегда заметны, они придают журналу живость, поощряемую в своё время главным художником Юрием Кононовым. А он, несмотря на невероятную занятость, любит рисовать для журналов. Ему нравится сам ускоренный темп работы, её точно заданный срок, её своевременность. Они приносят удовлетворение.
Ну и, конечно, детская книга. Незамедлительно хочется сказать об алимовском бестиарии. Он любит рисовать зверей крупно, портретно. Они большие, объёмные, плотные, ясной лаконичной формы с юмористической преувеличенностью деталей, яркого цвета, улыбчивые и очень обаятельные. В них есть какаято основательность, даже тяжеловатость – и подвижность. Каких слонов нарисовал неутомимый художник в детской книге под названием «Двенадцать слонов»! В ней около сорока милых сказок «югославских писателей» (это издание 1983 года). Что только не проделывают разноцветные весельчаки – жёлтые, оранжевые, розовые, голубые, один и натурально серый затесался. Этим слонам ничего не стоит подпрыгнуть и замереть в прыжке в немыслимой позе. Звери, как и люди, у Алимова обладают невесомостью. Это от разных их качеств, у людей иногда и пренеприятных. В детской книге они могут существовать в полёте, между небом и землёй, думается, от доброты, от жизнелюбия и от чувства юмора, которым наделён художник. И ещё, конечно, тут о смысле жизни, о мечте без обывательских и прочих скучностей.
«Мы впервые увидели жизнь такой, какой она есть», – радостно восклицает подобревшая толстуха мисс Тарлет, побывав, кувыркаясь, под потолком. Полетав, и остальные стали добрее. А мальчик Майкл даже мечтательно вздохнул, поднявшись на воздушном шарике: «О, как бы я хотел никогда не спускаться». Мэри Поппинс, эта великая воспитательница, это олицетворение детской мечты о таких взрослых, вообщето существо неземное. Она спускается с небес, как вы помните, в дом Бэнксов её принёс ветер. Сам Бог наградил её полётом, вершительницей чудес. Кто в детстве не мечтает о них?
Сергей Александрович Алимов не пропустил ни одной сцены с полётами. Он иллюстрировал толстенный том «Мэри Поппинс открывает дверь», вместивший в себя все четыре повестисказки замечательной англичанки Памелы Трэверс. Как же её книга отличается от современных пугающих детское воображение фэнтези. Писательница не уводит детей в неуместные инфернальные миры, насыщенные уродами, она погружает их в самую настоящую, реальную жизнь, делая это с очаровательным юмором и чудесной выдумкой. Так же поступает художник.
Шмуцтитулы обычно посвящены полётам. Над землёй и по небу летают у него все и поразному. Полёты Мэри Поппинс музыкальны, пластичны. В синем платье с зонтиком, ручка которого заканчивается головой попугая (художник, как это ему свойственно, не пропускает ни одной значимой детали – они наиважнейшая штука для ребёнка), парит уникальная няня над парками и городскими домами, а её движения на земле напоминают нам танцы Андрейченко в одноимённом нашем хорошем мюзикле. Алимовская Поппинс словно двигается под его музыку, и ассоциации эти приятны.
Апофеозом удивительных полётов становится разворот с летающими полисменом, почтальоном, поваром, дамами и джентльменами в шляпках и котелках, удивлённым псом и детьми в самых замысловатых позах – кульбитах, кувырках. Апофеоз радости, счастья, чуда.
В иллюстрациях Алимова сказывается анимационная хватка: владение резким монтажом, острой ракурностью, композиционным расположением персонажей на плоскости, без перспективы, что стало одной из составляющих стиля мастера, как и незагруженность композиций предметами, лаконичность цветовой заливки густой гуашью. Одноцветные плоские пространства здесь воспринимаешь не как дань сюрреализму, хотя его законы ощущаешь, а как образ Англии с её безукоризненными зелёными лужайками и чистейшими площадями. Привкус традиционной Англии (так мы её представляем) и в самом образе Мэри Поппинс, «прямой и чопорной», со вздёрнутым носом, с подчёркнуто вытянутым английским подбородком, в немыслимых шляпках с цветочками, изображённой только в профиль, как это принято в карикатурах.
Прочтение всех «взрослых» и детских книг всегда поособенному ярко, выразительно, остроумно. Мы можем говорить об алимовских Мюнхгаузене, Тартарене из Тараскона, о Мухе-Цокотухе и её женихе Комарике, о немыслимо остроумных человеческих типах в образе зверей в «Медведе на воеводстве» Салтыкова-Щедрина, предназначенном детскому читателю, обо всех персонажах русской и зарубежной классики, блистательно исполненной.
Следуя тексту, Алимов вдумчиво соединяет фантазию с почтительным отношением к авторским характеристикам и деталям – вы видите то, о чём читаете, но в современной оболочке мастера гротескового, наполненного юмором рисунка. Это и есть высший пилотаж подлинной иллюстрации, что свойственно отечественным мастерам искусства книги.
Говорит Алимов:
Желание работать в детской книге естественно для любого художника, который в детстве имел книги с хорошими иллюстрациями. Конашевич, Васнецов, Лебедев, Тырса, Куприянов – это было высокое искусство! Мои любимые иллюстрации с детства – рисунки Малаховского к «Золотому ключику» Алексея Толстого, Конашевича – к сказкам Андерсена, Нарбута – к «Соловью» Андерсена и к басне Крылова «Лисица и журавль». Любил я Билибина, и «Азбуку» Александра Бенуа, и «Книгу маркизы» Константина Сомова.
Мультипликация связана с гротеском, изобразительной остротой. Она есть «рисование из головы», что меня всю жизнь привлекало; меньше интересовался штудировкой с натуры… Тогда, в начале 60-х, нам хотелось убрать из этого искусства набившую оскомину фабричность.
Я ушёл со студии и не жалею об этом. Моей основной работой стала книга. Я, конечно, художник-иллюстратор.
Когда я пришел в детскую книгу, мне казалось, что в детской иллюстрации не хватает гротеска, остроты. Того, что было в слове у обэриутов, – у Даниила Хармса, у Николая Олейникова. Нужно было больше выразительности, больше образности, больше остроты в рисунке. Я рисовал всегда то, что хотел – басни, сказки Гауфа или чтото ещё. Меня увлекало всё. Я делал упор на острый образ персонажа, который концентрирует внимание зрителя. Задача художника – поразить ребёнка. Мне в иллюстрации к детской книге важна острота и внутренняя напряжённость в листе. Острый образ персонажа концентрирует внимание ребёнка. Эти качества делают детскую иллюстрацию незабываемой, она остаётся с читателем на всю жизнь.
