Пресс-релиз к выставке Ю.Гуковой от 12.03.2010
Таинственная Юлия Гукова, известная своими иллюстрациями к более чем 30 детским книгам (в том числе Алисой и Cтраной Оз), а также нашумевшей у нас, и ставшей уже коллекционной «Зоки-Бада», изданным в Европе и за океаном, возвращается на родину. Возвращается в новой ипостаси. Впрочем, в современном искусстве бывших детских книжных художников более чем — от Пивоварова до Челушкина. Сама художница, объясняет это тем, что проект детской книжки по своей концептуальности похож на создание развернутой графической инсталляции, только в масштабно малой рамке книжного формата.
Юлия Гукова «Посвящается Мишель Негрин»
Имея в детстве таких учителей, как Алиса Порет и Виталий Комар, а в юности – Николай Попов и Андрей Васнецов, Юлия с самого начала была лишена в подходе к работе женской сентиментальности. Ставя в своих работах сложные графические задачи, она всегда поражала своим умением отстраненно и жестко их решать, при этом, женское в ее работах проявлялось в необыкновенной способности одушевления неодушевленных материй, в создании собственных сверхчувственных миров, плотных, осязаемых, и каждый раз разных. Все это в полной мере Гукова масштабировала в формат станковой живописи, при этом, расширив и собственную палитру за счет острой цветовой выразительности и столкновения чисто живописных фактур.
Каждая из десяти картин Юли Гуковой цикла «Не-Живое» отсылает нас к совершенно определенному стилю, эпохе, культуре прошлого: вот барокко, вот готика, вот русский авангард, вот Восток, вот Латинская Америка. При этом, художник выбирает нарочито несовместимые образы, подчеркнуто вульгарные цвета, балансируя на грани китча, почти безвкусицы. При первом взгляде на эти полотна вас охватывает беспокойство, даже раздражение на автора за столь откровенное использование элементов «низкого» искусства. И только пройдя взглядом через всю поверхность холста, уместив в себе всю картину в целом, понимаешь, что пережил сильный эмоциональный шок.
Юлия Гукова «Посвящается Файту Штоссу»
Ирония по отношению к изображаемому и удивительный светлый взгляд на неживые персонажи этого волшебного мира, с его целлулоидными пупсами, бутафорскими стразами, бумажными цветами и прочими обманками, вдруг переворачивает все обыденные представления. Это похоже на театральное представление, после которого, перед тем как разразится аплодисментами, зал в течение нескольких мгновений безмолвствует, слушая тишину, и это мгновение кажется вечностью. Именно театральный катарсис, необыкновенный эффект света и чистоты остаются от мистических, по своему воздействию, картин Юли Гуковой. Каждая из них — загадка, вопрос, иногда даже шутка, вместе они почти драматическое полотно на тему судьбы искусства.
Современная культура давно приватизировала все великие достижения прошлого: cупрематическими обоями оклеены стены квартир, античные эроты превратились в детских куколок, подлинные бриллианты – в поддельную бижутерию, а живые цветы вянут перед своими искусственными собратьями. Возможно ли искусство в век абсолютной вкусовой пресыщенности? Когда опробованы уже, казалось бы, все стратегии восприятия? Где та почва, из которой нет-нет, да и произрастает прекрасное?
Юля Гукова считает, что именно в первобытном бульоне китча, в эпицентре эстетического хаоса, куда человечество сбрасывает тщательно переваренные останки своего культурного наследия, находится экстремальная точка подлинной чистоты, гармонии, той красоты, которая способна очередной раз спасти мир. Искусство искусственно по самой своей природе: оно давно уже питается своими собственными артефактами, и тем не менее продолжает преображать безобразное, возносить низкое, оживлять Не-Живое.
